|
Авто, мото
Бизнес, финансы
Города и страны
Гороскопы, магия , гадания
Еда, кулинария
Животные, растения
Знакомства, любовь, отношения
Книги, Музыка, Кино
Компьютеры, Интернет, Игры
Красота и здоровье
Наука и техника
Образование
Общество, политика, культура
Отдых, досуг, развлечения
Путешествия, туризм, отдых
Работа, карьера
Светская жизнь, Мода, Стиль
Семья, дом, дети
Телевидение
Темы для взрослых
Товары и услуги
Философия, Непознанное
Фото, видео
Спорт, Хобби
Электроника и Бытовая техника
Юридическая консультация
Юмор
Другое
Темы о проекте
|
|
 |
Вопрос: Чехов А.П.,Палата№6
Ответ: Потом, чтобы не так было страшно, он пошел к постели Ивана Дмитрича и
сел.
- Я пал духом, дорогой мой, - пробормотал он, дрожа и утирая холодный
пот. - Пал духом.
- А вы пофилософствуйте, - сказал насмешливо Иван Дмитрич.
- Боже мой, боже мой... Да, да... Вы как-то изволили говорить, что в
России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга. Но ведь от
философствования мелюзги никому нет вреда, - сказал Андрей Ефимыч таким
тоном, как будто хотел заплакать и разжалобить. - Зачем же, дорогой мой,
этот злорадный смех? И как не философствовать этой мелюзге, если она не
удовлетворена? Умному, образованному, гордому, свободолюбивому человеку,
подобию божию, нет другого выхода, как идти лекарем в грязный, глупый
городишко, и всю жизнь банки, пиявки, горчишники! Шарлатанство, узость,
пошлость! О, боже мой!
- Вы болтаете глупости. Если в лекаря противно, шли бы в министры.
- Никуда, никуда нельзя. Слабы мы, дорогой... Был я равнодушен, бодро
и здраво рассуждал, а стоило только жизни грубо прикоснуться ко мне, как я
пал духом... прострация... Слабы мы, дрянные мы... И вы тоже, дорогой мой.
Вы умны, благородны, с молоком матери всосали благие порывы, но едва
вступили в жизнь, как утомились и заболели... Слабы, слабы!
|
|
|
Вопрос: Чехов А.П.,Палата№6
Ответ: Уважаемый, не верьте! - зашептал он, прикладывая руку к сердцу. -
Не верьте им! Это обман! Болезнь моя только в том, что за двадцать лет я
нашел во всем городе одного только умного человека, да и тот сумасшедший.
Болезни нет никакой, а просто я попал в заколдованный круг, из которого
нет выхода. Мне всё равно, я на всё готов.
- Ложитесь в больницу, дорогой мой.
- Мне всё равно, хоть в яму.
- Дайте, голубчик, слово, что вы будете слушаться во всем Евгения
Федорыча.
- Извольте, даю слово. Но, повторяю, уважаемый, я попал в
заколдованный круг. Теперь всё, даже искреннее участие моих друзей,
клонится к одному - к моей погибели. Я погибаю и имею мужество сознавать
это.
- Голубчик, вы выздоровеете.
- К чему это говорить? - сказал Андрей Ефимыч с раздражением. -
Редкий человек под конец жизни не испытывает того же, что я теперь. Когда
вам скажут, что у вас что-нибудь вроде плохих почек и увеличенного сердца,
и вы станете лечиться, или скажут, что вы сумасшедший или преступник, то
есть, одним словом, когда люди вдруг обратят на вас внимание, то знайте,
что вы попали в заколдованный круг, из которого уже не выйдете. Будете
стараться выйти и еще больше заблудитесь. Сдавайтесь, потому что никакие
человеческие усилия уже не спасут вас. Так мне кажется.
|
|
 |
Вопрос: Почему искренняя любовь так часто бывает менее располагающей, нежели притворная?..
Ответ: Чехов А.П.,Палата№6
Потом, чтобы не так было страшно, он пошел к постели Ивана Дмитрича и
сел.
- Я пал духом, дорогой мой, - пробормотал он, дрожа и утирая холодный
пот. - Пал духом.
- А вы пофилософствуйте, - сказал насмешливо Иван Дмитрич.
- Боже мой, боже мой... Да, да... Вы как-то изволили говорить, что в
России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга. Но ведь от
философствования мелюзги никому нет вреда, - сказал Андрей Ефимыч таким
тоном, как будто хотел заплакать и разжалобить. - Зачем же, дорогой мой,
этот злорадный смех? И как не философствовать этой мелюзге, если она не
удовлетворена? Умному, образованному, гордому, свободолюбивому человеку,
подобию божию, нет другого выхода, как идти лекарем в грязный, глупый
городишко, и всю жизнь банки, пиявки, горчишники! Шарлатанство, узость,
пошлость! О, боже мой!
- Вы болтаете глупости. Если в лекаря противно, шли бы в министры.
- Никуда, никуда нельзя. Слабы мы, дорогой... Был я равнодушен, бодро
и здраво рассуждал, а стоило только жизни грубо прикоснуться ко мне, как я
пал духом... прострация... Слабы мы, дрянные мы... И вы тоже, дорогой мой.
Вы умны, благородны, с молоком матери всосали благие порывы, но едва
вступили в жизнь, как утомились и заболели... Слабы, слабы!
|
|
|
Вопрос: Чехов А.П.,Человек в футляре
Ответ: Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, -- чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?
Вернулись мы с кладбища в добром расположении. Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше. И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!
-- То-то вот оно и есть, -- сказал Иван Иваныч и закурил трубку.
-- Сколько их еще будет! -- повторил Буркин.
Учитель гимназии вышел из сарая. Это был человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс; и с ним вышли две собаки.
-- Луна-то, луна! -- сказал он, глядя вверх.
Была уже полночь. Направо видно было всё село, длинная улица тянулась далеко, верст на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением и что зла уже нет на земле и всё благополучно. Налево с края села начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже пи движения, ни звука.
-- То-то вот оно и есть, -- повторил Иван Иваныч. -- А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт -- разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор -- разве это не футляр? Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю.
-- Нет, уж пора спать, -- сказал Буркин. -- До завтра!
Оба пошли в сарай и легли на сене. И уже оба укрылись и задремали, как вдруг послышались легкие шаги: туп, туп... Кто-то ходил недалеко от сарая; пройдет немного и остановится, а через минуту опять: туп, туп... Собаки заворчали.
-- Это Мавра ходит, -- сказал Буркин.
Шаги затихли.
-- Видеть и слышать, как лгут, -- проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок, -- и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, -- нет, больше жить так невозможно!
-- Ну, уж это вы из другой оперы, Иван Иваныч, -- сказал учитель. -- Давайте спать.
И минут через десять Буркин уже спал. А Иван Иваныч всё ворочался с боку на бок и вздыхал, а потом встал, опять вышел наружу и, севши у дверей, закурил трубочку.
|
|
Страницы 1 до 468 - [<<] 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 [>>] |
